НАЧАЛО ДАЛЬНЕГО ПУТИ /В Латвии
Боже, Твоя земля горит
Самые, может быть, тяжёлые, самые безнадежные воспоминания, к которым Вайра Вике-Фрейберга обращается с явной неохотой, — о тех днях, когда беженцы покидали Ригу и Латвию. И всё-таки на вопрос, каким транспортом они пользовались, уезжая из Риги в направлении Лиепаи, и запомнились ли какие-нибудь эпизоды из тех дней, она отвечает: " Каждый мой тогдашний шаг точно выгравирован в памяти. Было так. Папа на улице случайно встретил одного знакомого, тот должен был сопровождать транспорт, с которым армии надлежало отступать в направлении Курземе, и человек этот сообщил, что русские уже на подступах к городу. Через родственников и знакомых этого знакомого стало известно, что 10 октября рано утром, часов в пять-шесть, от улицы Лачплеша по улице Валдемара проследует конвой, присоединившись к которому, можно будет добраться до Курземе.
Принять решение, упаковать вещи нам нужно было буквально в течение нескольких часов, и этот нечаянно встреченный на улице знакомый, по сути дела, решил нашу судьбу. Ригу мы оставили 10 октября. При отъезде разрешалось брать с собой только то, что мы в состоянии были унести в руках. Момент был драматичный: следовало тут же, немедленно выбрать, что из вещей взять, чем пожертвовать. Мне и сейчас еще, бывает, снится, что нужно бежать и что в считанные минуты я должна решить, что возьму с собой. В 1944 году мне дали небольшой чемодан, в который сложили мыло и пелёнки моей младшей сестры. Отец на велосипеде вёз два тяжёлых чемодана. Мама с грудным младенцем на руках отправилась в дорогу немного раньше нас. Неся на одной руке мою сестрёнку (ей было восемь месяцев), в другой руке — сумку с продуктами. Мне же достался, как сказано, чемодан с мылом и пелёнками, без которых, пускаясь в путь с младенцем, никак нельзя было обойтись. Со мной рядом шла моя рижская бабушка.
Чемодан оттягивал руки, и мы на минутку остановились, чтобы перевести дыхание. Остановились в том месте, которое мне было хорошо знакомо — у лавки (она и сейчас там находится), где мы с мамой выстаивали длинные очереди, чтобы по карточкам получить мизерную порцию мяса или колбасы. Рядом был паровой каток, там мы гладили, бывало, бельё. И мне вдруг стало так жаль, что приходится уезжать из дому. Я точно застыла — и ни с места. Хотелось или запечатлеть в памяти окружающее со всеми подробностями — или всё взять с собой. Бабушка поняла, что со мной творится, и сказала: "Деточка, так делать не годится! Уходишь — не оглядывайся назад, если оглянешься, то ни в жизнь сюда не вернёшься". Но мне почему-то непременно нужно было обернуться, и я это сделала.
Итак, я посмотрела назад, и ужасное предчувствие охватило меня: эти места я когда-нибудь увижу снова, а вот бабушку — никогда. Я вдруг поняла, что в последний раз иду вместе с рижской бабушкой, которую так любила. Всё это мелькнуло в моем сознании в один миг, когда мы шли по улице Лачплеша к улице Валдемара, откуда беженцам предстояло вместе с армейскими машинами отправиться в сторону Курземе. Для моих маленьких ножек это был неблизкий путь, и было ощущение, что каждый шаг, который отмериваем мы с бабушкой, отделяет нас от всей этой жизни. В тот момент меня охватил страх: неужели только что, обернувшись назад, я преступила какой-то закон и тем самым изменила свою судьбу? Неужели всё могло быть иначе, если бы я ушла, не оглядываясь?"
Итак, лишь перед окончанием второй мировой войны, не в силах смириться с мыслью о необходимости жить в условиях коммунистического террора, родители Вайры Вике оставили Латвию, и с 1945 по 1998 год она жила в эмиграции. Что не означает, однако, что все эти долгие годы она была чужой или посторонней для своей родины. В 1987 году, поздравляя её, уже известного к тому времени в Латвии учёного, с пятидесятилетием, тогдашний председатель Союза писателей Латвии поэт Янис Петерс писал: "На перекрёстках всей планеты Вайра Вике-Фрейберга безошибочно находит путевой указатель: Латвию. Народ с его духовным богатством".
Возвращаясь к 1944 году, Вайра Вике-Фрейберга не может не вспомнить и родную мать, её стоическую выдержку в условиях всеобщего смятения и неведения. Перед отъездом мать с величайшим тщанием вымыла в доме полы и повесила свежевыстиранные занавески. Если им суждено вернуться (а в такую возможность верили все без исключения, кто покидал тогда родную землю) — пусть их встретит чистый, ухоженный дом, если же нет — пускай те, кто откроет двери этого дома, знают, что до них здесь жили цивилизованные люди. Вайра Вике воспитывалась в традициях патриархальной семьи, где отец-кормилец идёт на заработки в широкий мир, а мать, при том, что и для неё находятся дела вне дома, — хранительница очага и воспитатель детей.
Весть о смерти матери настигла Вайру Вике-Фрейбергу, когда она находилась в Латвии. Случилось это в 1993 году, сразу после просмотра на Рижской киностудии художественного фильма "Клетка", снятого Ансисом Эпнером по мотивам одноименного романа Алберта Бэла...
После переезда в Канаду летом 1954 года родители Вайры поселились в Торонто, где и прожили безотлучно остававшиеся им годы. Аннемария Херманович (урожденная Раньке) похоронена на Йоркском кладбище в Торонто. Там же незадолго до её вступления в должность президента Латвии, в 1999 году, Вайра Вике-Фрейберга проводила в последний путь отца, Эдгара Хермановича.
к оглавлению
дальше