Пословицу «Одно полено не горит» латыш употребляет, чтобы образно сказать: в споре, как правило, нужно винить не одну сторону, а обе, своя правда и у свекрови, и у невестки, у одного соседа и у другого. «Что вы говорите! Впервые в жизни слышу нечто подобное!» — утверждает Брунис Рубесс, один из заводил «всего, что кипело и бурлило» в общественной жизни латышей в Торонто тех лет. Как там было на самом деле с этим одиноким поленом, я пыталась разобраться с помощью фразеологического словаря, изданного в Риге пару лет назад (причем год выхода книги почему-то не указан), но никаких комментариев к этой пословице не обнаружила. Добросовестно опросила специалистов, занимающихся фразеологией балтийских языков в Латвийском университете. Ну да, говорят мне, именно так: это словосочетание употребляют, чтобы показать своё отношение, обычно нейтральное, в споре двух сторон. Однако же Брунис Рубесс, говоря о том самом полене, становится романтичным. "Вы не представляете, насколько
в воспитании молодежи неизмеримо велико воздействие костра! Смотреть в огонь — значит очищаться, — настаивает он, имея при этом в виду не пылкие возражения в разгар ссоры, а огонь восторга, объединяющего молодых при общих начинаниях. «Знаете ли, чтобы разжечь такого рода костёр, необходимо очень многое — растопки и поленьев тут не хватит, нужен кто-то, в ком есть внутренний огонь и кто способен зажечь других. Среди нас таким человеком была Вайра».
Брунис Рубесс, ныне член совета Банка Латвии, в этот день находится в Латвии, остановился в гостинице «Рига», как обычно, в 524 номере с видом на здание Оперы и памятник Свободы; относительно разговора со мной о Вайре Вике-Фрейберге он настроен весьма благосклонно. «Рассказать о наших общих делах с Вайрой и Имантом в Канаде? Конечно, конечно. Да, но только у меня туго со временем. Знаете что? Приходите прямо сейчас!» Как только я затворила за собою дверь, господин Рубесс завел будильник, попросив не обижаться: вскоре ему нужно быть на встрече с руководителями Банка Латвии Эйнаром Репше и Илмаром Римшевичем, а к вечеру нужно успеть в Оперу на «Орфея», в спектакле участвует как-никак его внук Дзинтарс. Ровно через сорок пять минут зазвенит будильник, напоминая, что ещё через пятнадцать минут время беседы истечет, — мы должны успеть обсудить главное и вовремя поставить точку.
«Из Германии в Канаду я перебрался весной 1953 года, — начал Брунис Рубесс. — Летом 1957 года в Дни дружбы у Ниагарского водопада, мы, десять примерно активистов, задумали подготовить к 1959 году первый Праздник латышской молодежи в Торонто. Мне доверено было руководить комитетом по устроению этого праздника и, чтобы всё вышло честь по чести, мы решили просить различные латышские организации прислать своих представителей для участия в комитете. Не для того, чтобы давать нам советы, а чтобы практически выполнять подготовительные работы, необходимые для успеха любого предприятия. Клуб латышских студентов при Торонтском университете прислал к нам очень серьезную девушку, звали ее Вайра Вике. Она вызвалась подготовить призы для награждения победителей всевозможных конкурсов, спортивных соревнований, лучших танцевальных и хоровых коллективов и так далее. Тут следует напомнить, что задача была непростая, требовавшая изобретательности и упорства, ибо денежных средств на эти цели, можно сказать, не было вообще. Какая-то другая студенческая организация прислала нам в помощь Иманта Фрейберга».
Итак, подготовка молодёжного празднества длилась два года, и затраченные усилия увенчались успехом: в этом событии участвовали около шести тысяч юношей и девушек из Канады и Соединенных Штатов Америки. Путешествия через океан стоили тогда непомерно дорого, а всё-таки гости из Европы, хоть и немногочисленные, тоже были 4. Сверхзадачей первого Праздника молодежи было укрепление национального самосознания; следовало ответить на вопрос: почему оставаться латышом в эмиграции не только не обременительно, но — хорошо? Значение этого далекого по времени события для эмигрантского общества Брунис Рубесс оценивает очень высоко, приравнивая его к роли первого латышского Праздника песни в Дикли в 1873 году и Пленума творческих союзов 1988 года в истории национального самоопределения латышского народа.
Официальный лозунг молодёжного празднества в Торонто звучал так: «Будущее Латвии объединяет нас!», а неофициальный — «Сходитесь, веселитесь, женитесь!» И нужно сказать, на участников праздника произвели глубокое впечатление оба призыва: уже в те дни появились далеко идущие замыслы насчёт новых общих начинаний и планов, а кроме того, из участников распорядительного комитета и гостей праздника образовалась вереница крепких и вполне латышских семей: Волдемар и Бригита Гулэны, Гирт и Лиене Каугари, Эдите и Вилнис Апше, Илзе и Петерис Плаудисы, Дагния и Айвар Сташко, Вайра и Имант Фрейберги и многие другие. Почему Вайра выбрала Иманта? Да, она не отрицает, что в молодости пользовалась успехом у канадских парней, и некоторые из них уже при первом свидании готовы были поклясться ей в любви и верности до гроба. Имант был не таким — сдержаннее, спокойнее, но и упорнее других, именно
своей неотступностью он заслужил внимание Вайры, а там и любовь, и доверие.
Как уже говорилось, канадские латыши в своем кругу могли получить почти всё, что необходимо для тела и души. В том числе и услуги для молодоженов: пошить платье для новобрачной, заказать автомашину для поездки в церковь. В 1960 году, когда в университетской студенческой церкви в Торонто Вайра Вике и Имант Фрейберг сказали «Да» друг другу, Брунис Рубесс уже трудился в фирме по продаже автомобилей Мерседес-Бенц в Канаде, и незадолго до этого он получил от фирмы в своё распоряжение новенькую, сияющую синевой машину, о какой простые смертные могли только мечтать. Машину, словно бы нарочно созданную для свадебной церемонии Иманта и Вайры. Эта почётная обязанность — везти по городу новобрачных, Вайру Вике и Иманта Фрейберга, — пришлась Брунису весьма и весьма по душе.